Все началось с книжки «В ожидании ребенка»…

Нет, началось-то, конечно, не с этого. К тому же пораньше—месяцев так на семь. Но… Как говорил Винсент Вега из «Криминального чтива», «есть вот эти маленькие различия». Одно дело—просто знать, что «кажется, ты скоро станешь папой». И другое – когда без всяких «кажется». Когда живот супруги начинает жить своей жизнью, и однажды ночью ты ловишь бузотера с поличным – то есть за руку. Или за ногу – кто там пока разберет…

Наступает пора вечных русских вопросов. Вернее, только одного, ведь «Кто виноват» – более-менее понятно. А вот «Что делать?» Как известно, на вечные вопросы нужно искать ответ в литературе.

Итак, все началось с книжки «В ожидании ребенка»…

- Толстая, блин. Всю вряд ли успею осилить,—засомневался я.

- Конечно, дотянул до последнего, как всегда,—вздохнула Настя.—Почитай хоть, что нужно знать отцу.

- А, ну это можно, 60 страниц всего… Подожди,—возник у меня вопрос странице этак на двенадцатой,—я чего-то недопонял. Вот тут написано… «Когда начнутся схватки, вы можете облегчить жене боль, массируя ее поясницу»… Нет, это не здесь. А, вот: «После того, как схватки участятся, вашу жену переведут в родильный зал. Находитесь у ее головы, чтобы не мешать врачам. Вытирайте ей пот, предложите соку. И обязательно поддержите словом». Это что же – меня в родзал пропустят?

- Ну, книжку вообще-то скандинавы писали – у них это в порядке вещей. Хотя и у нас вроде бы уже разрешают. А ты хочешь?

- Слушай, это же будет гвоздь номера! —сработал рефлекс.

Предложить журналисту новую тему —это как молотком по коленной чашечке…

* * *

Судьба по-доброму улыбнулась этой затее с самого начала. Нам повезло с роддомом – о нем идет добрая слава. Рожать здесь престижно. Сам убедился – только за те полчаса, что жена сдавалась врачам, в приемном покое побывали явно выраженный новый русский и уроженец кавказских гор – тоже вполне «новый», прикинутый и на крутой лайбе.

- Персонал у нас хороший, вот все сюда и стремятся,—сказала добрая пожилая медсестра из приемного. – А с другой стороны, если какая-нибудь патология или неправильное течение родов—
в основном тоже к нам направляют спасать. Очень хороший персонал…

Да, циничную народную мудрость о том, что все равны на кладбище, давно пора менять. Съездите хоть на наше Морское – и убедитесь в обратном. Все равны в роддоме – вот лозунг современной России. Дай-то Бог…

За философскими мыслями я не заметил, как появилась Настя – уже в халате и тапочках.

- Ну, что? – спрашиваю.

- Взяли анализы. Чего-то там замерили. Спрашивали, когда были последние месячные, помню ли день зачатия. Покрутили табличку какую-то хитрую. В общем, рожать в субботу-воскресенье-понедельник.

- А меня-то пустят?

Она показала свою карточку. На первой странице стоял гриф: «Роды в присутствии отца».

- А как узнать, когда приезжать?

- Я сообщу тебе на пейджер.

Это было в понедельник.

* * *

По-разному реагировали знакомые на новость о том, что «мы рожаем вместе». Прекрасный пол в основном одобрял (особенно те, кому уже приходилось). Сильный—был сдержаннее. Кто-то когда-то видел это (женщина, правда, была не его). «Не советую, старик. Не самое привлекательное зрелище».

Были и исключения – с той и другой стороны. Настюхина медсестра в родильном доме, увидев карточку, всплеснула руками: «Зачем это ему? Ну, чего не видел? Как собачки рожают – так же и мы». Увы, мне это ни о чем не сказало. С собачками в данной ситуации сталкиваться не доводилось.

И как бальзам на душу стали слова сорокалетнего мужика – тертого, матерого инспектора группы «Тигр». Другими словами, экологического спецназовца. Человека, которого ну никак бы не заподозрил в сентиментальности:

- Это прекрасно. Вот именно, прекрасно. Всякие «аттракционы» я в жизни попробовал, но от родов впечатления ни с чем не сравнятся. И еще запомни: если в этот момент ты будешь рядом с ней, то она никогда не подумает, что ты ее бросишь или еще как-то предашь.

* * *

А между тем подоспела суббота. И воскресенье. В понедельник я взял отгул. Ложишься спать – пейджер прямо под ухо: а вдруг ночью, а вдруг не услышу?

Во вторник Настя все еще была в дородовом.

- Люди! – говорил я ей и животу. – Вы мне сохатите бизнес! Опускаете на бабки! Я почему-то привык выполнять обязательства и укладываться в сроки – спрашивается, где гены? Почему не работают?

- Вот и я ему говорю,—устало поддакивала Настя.

Сообщение пришло в среду в 10 утра. «Ты готов? Тогда подъезжай».

* * *

Есть у меня приятель – большой поклонник кино. Познания энциклопедические, а уж культовые советские ленты помнит практически наизусть, и цитирует при каждом удобном случае. Поневоле эта привычка передается всем, кто с ним общается… Я ехал в роддом и сочинял приветствие. Вспоминались почему-то исключительно фразы из фильмов.

«А чё это вы тут делаете, а?» Заезжено… «Гюльчатай, открой личико!» Не к месту… «Эй, птичка, летим со мной, там много вкусного». Да уж долетались… «Жить захочешь – не так раскорячишься». Тьфу, черт, ерунда какая в голову лезет… Цигель-цигель, понимаешь, ай-лю-лю… А как там Цой в «Игле» попривествовал свою медичку? «Тебе оч-чень идет эта шапочка». Да, забавно. Так и скажу.

* * *

Шапочку выдали как раз мне. Этакий кокетливый кисейный беретик. Не сказал бы, что сшитый явно на женщину головной убор очень уж гармонировал с двухдневной щетиной—в спешке не успел побриться. Впрочем, готов признать, что ничего не понимаю в особенностях унисекса. К шапочке прибавился белый халат—рукава его заканчивались где-то в районе локтей. (Ну, это дело привычное. Длина моих верхних конечностей с юности интересовала баскетбольных тренеров – но не производителей одежды).

На лифте поднялись в предродовую палату. Настя оказалась вовсе без шапочки – тщательно отобранная первая фраза пропала. Впрочем, ее вполне компенсировал мой живописный внешний вид. Странно, но его не оценили. Вообще-то жена улыбается часто – хотя бы из вежливости. Чувство юмора отказывает ей разве что при температуре 40 и выше. Кстати, и выражение лица тогда примерно такое же. Только вот под капельницей не лежит, как сейчас.

- Ну, как ты? – разговор я начал все-таки до невозможности оригинально.

Настя неопределенно махнула рукой. Что означало то ли «Привет», то ли «Пиндыр».

- Здравствуйте! Я – ваш акушер, Светлана Петровна,—голос за спиной прозвучал уверенно, даже жизнерадостно. Как-то не вязался он с общей атмосферой палаты и нудным дождем на улице. – Какой молодец, что пришел помочь жене! И не волнуйся, все хорошо будет.

Странно – я-то думал, что улыбаюсь широко и уверенно. Наверное, подрагивающие руки выдавали, как буденновка – Штирлица…

* * *

«Пришел помочь»… Сказав так, мне явно польстили. Конечно, я массировал Насте поясницу по рекомендациям скандинавских писателей. Изображал из себя мануального терапевта – давил на какие-то там точки ее руки. А в основном тихо сидел в уголке и утешался мыслью, что само мое присутствие здесь наполнено высоким смыслом.

На подоконнике лежали непригодившиеся брошюрки с кроссвордами и анекдотами. Насте явно было не до них. И не до меня. Такое чувство, что даже не до себя, любимой. Где-то не здесь она находилась, вся внутри. И только в «редкие минуты просветления» (как говорили в прошлом веке) мы перекидывались фразами. У меня получалось как-то мимо и бессвязно: «Все нормально» – хотя происходило что-то из ряда вон, «Потерпи» – но видно же, что всякая терпелка кончилась, «Еще немножко» – а кто это сказал и что такое вообще «немножко»? Настя же вдруг разродилась (извините за каламбур) целым манифестом:

- Говорят, все бабы думают, когда рожают: «Чтобы еще раз! В постель с мужиком! Да ни в жизнь!» И я вот тоже сейчас. Смешно?

- Наверное,—грустно кивнул я.

- Все-таки сволочи вы. Вот сидишь довольный. Вечером водки напьешься. Напьешься же?

- Напьюсь. Только я не довольный.

- Все равно. А вот вам во время родов тоже нужно какой-нибудь укол болючий ставить, чтобы помучились и осознали.

Между прочим, в тот момент я был почти согласен. Лучше уж укол, чем так. Только предоставьте выбор. Если не хочешь колоться—иди на курсы акушеров. Знай, так сказать, и умей. Уж больно спокойным и уверенным в себе выглядел на моем фоне медперсонал. Они-то были в курсе, что нужно делать.

- Так, Настенька, во время схватки нужно успеть напрячься три раза,—ласково инструктировала Светлана Петровна. – Началось? Поехали. Тужимся-тужимся-тужимся-тужимся! Тужимся-тужимся-тужимся! И еще раз – тужимся-тужимся… Молодец! Ты хорошо рожаешь. Еще чуть-чуть надо поработать – и все.

Было видно, что Настя действительно старается. Да и я тоже исправно напрягал пресс. Не знаю, насколько это помогало процессу родов – просто на призывы акушерки срабатывал рефлекс. Вспомнился анекдот про «пись-пись»—как в купе поезда ехали мама с маленьким ребенком и еще один мужик. «У вашего мальчика, может, и не получается, а я уже семь раз в туалет бегал».

- Говорят, усилия женщины при родах сравнимы с трудом шахтера,—сказала мне Светлана Петровна. – Но все у твоей Анастасии должно получиться. Девочка здоровая, сильная, все данные есть… А что ж ты-то все молчишь? Ну, расскажи, где работаешь, кто твои мама и папа, как ты с женой познакомился…

Наверное, любой медик – еще немного и психотерапевт. За кратким пересказом биографии ушло ощущение собственной ненужности здесь. Даже шутки стали получаться.

Светлана Петровна слушала – доброжелательно, я бы даже сказал, ласково. А вот Настя никак не реагировала на беседу. Взглянув на нее, акушерка поднялась – «позову врача». Врач – зам.главного Ирина Витальевна – осматривала Настю недолго. «Готовимся к переводу в родзал. Папа, попрошу вас выйти. Спасибо за поддержку».

- Побудь где-нибудь недалеко. Я тебя позову, когда начнется самое интересное,—шепнула Светлана Петровна.

* * *

Я видел это.

Не могу сказать, что понял, но – видел…

Уже потом, когда новоиспеченная тетка (Настина сестра) принесла стопку журналов «Счастливые родители», я с легким ужасом познакомился с хронологией процесса. «23.00 – начались схватки переодичностью в 10 минут… 3.00 – роженица с супругом прибыли в роддом… 6.30 – акушерка советует принять ванну (здесь замечу – писано об американцах. Не о нас, к сожалению. – Ю.Т.) 8 утра – женщину переводят в родильный зал… 10.20 – врач вскрыла околоплодный пузырь… 11.50 – принято решение подключить родостимулирующую капельницу… 14.00 – маточный зев полностью раскрылся… 15.00 – Мучительные потуги. Промежность туго натянута, еще закрывает ребенку путь. Инъекция для местной анестезии, разрез промежности… 15.21 – на свет появляется здоровый ребенок».

Может быть, так и надо писать на медицинские темы… Но
согласитесь – сам Хичкок мог бы поучиться у авторов сего материала нагнетанию непонятно-тревожного чувства. «Роды – это мука»,—дают тебе понять. И как бы подзадоривают: «А ну-ка, проверь, сильный ли ты мужчина. А ну-ка, помучься вместе с женой!» Совершенно понятно, что захотят далеко не все.

Так вот, что я скажу вам, мужики. Стойкость проверить – дело важное, спору нет. Но почему-то никто не пишет о великой радости от участия в этом процессе. Об эйфории. О кайфе, если хотите – ни с чем не сравнимом, и к тому же абсолютно здоровом, в отличие от всех известных видов дури, бухла и азартных игр.

Никто не пишет… Да и мне трудно выразить словами.

Прежде всего, к чертям хронологию. В ту дождливую среду чувство времени исчезло. Судя по всему, Настя провела на кресле около получаса. Я не заметил. И вроде бы все то же, что было в палате – «тужимся-тужимся!», стоны, все до единого напряженные мускулы жены… Но – уже не только боль, но и радость какая-то в этих стонах, и в лице появилось что-то живое. Может, кажется? Да нет, ей точно легче! «Анастасия, самый последний разик, головка уже выходит!» – кричат врачи. Настя напрягается – кажется, какие там шахтеры! Их для такого усилия целая бригада потребуется!. «Ну иди же, посмотри, как все будет»,—подталкивает кто-то меня.

А вот дальше я ничего не понял. Жалко, что фокус не повторили еще раз. Откуда же ОН взялся? Ну, ладно: допустим, что вот тот маленький кусочек плоти, который я только что видел – это и была выходящая головка. Так пять секунд назад это был именно маленький кусочек, а голова вон какая! Да что голова – он уже весь появился!

Конечно, я верю, что нового человека в этот мир внесли врачи на своих руках. Но все произошло так быстро, что казалось – он сам выкарабкался и полез к мамкиной груди. И забасил! Странно, я думал, что для этого его отшлепают. Не понадобилось. Он сам заявил о себе.

Мужики, это надо видеть. Хотя… Почему только мужики? Когда я рассказывал об этом знакомым, поражался, что и женщины интересуются не меньше. Только потом понял – они тоже не в курсе! Даже когда сами рожают – у них другой угол зрения! Остается позавидовать врачам. Вот кто, надо полагать, регулярно подпитывается от мощных выбросов положительной энергии. Быть может, только ради этого в роддомах еще кто-то работает. Уж точно не ради зарплаты.

* * *

- Принимайте, папа – «согласно описи». Десять пальцев на руках, десять на ногах. Один немного подвернулся, не волнуйтесь – сам обязательно выпрямится. Ну, и все остальное, что мальчику положено, тоже вроде на месте, – шутила медсестра. Наследник грелся под излучающей тепло лампой и продолжал себе блажить.

Мы находились в соседнем с родзалом кабинете. Там приводили в чувство Настю. Меня попросили уйти – «и так уже все увидел, больше ничего интересного не будет».

У каждой профессии – свои приметы. Врачи не очень-то любят работать в присутствии посторонних. Если даже отцов пускают в родзал, то стараются тактично сказать «до свидания» как можно скорее. Плохо относятся к съемкам процесса на видеокамеру. Возможно, в этом есть рациональное зерно. Безусловно, лишние раздражители мешают работе. Замечу, жизненно важной работе – в буквальном смысле. Но… тот же журнал «Счастливые родители» поведал, что в Германии мужья могут присутствовать, даже при проведении кесарева сечения. Скажете, это – цивилизованный мир, нам до них лет сто тянуться? Но ведь в другом мы уже почти наравне – тотальная компьютеризация, полсотни сортов пива в каждом магазине, демократические выборы (пусть с удручающим порой результатом – мы ведь только учимся). Давайте попробуем и в роддомах соответствовать. Дорогие наши врачи, пожалуйста, пустите туда мужчин!


* * *

На улице по-прежнему лил дождь, но раскрывать зонтик почему-то не хотелось. На работу прилетел вымокший. «Ну-у, по лицу все видно. Поздравляем!» – сказали коллеги. И даже не заметили ручейков, стекающих с одежды.

Упоминавшийся уже здесь приятель – большой любитель кино –
задумчиво сказал: «Чувства мужчины после рождения сына (именно сына) словами не выразишь. Я уже больше трех лет пытаюсь…»

Со словарным запасом у него порядок. Пишет хорошие стихи, любит философствовать и – как было сказано – энциклопедически начитан и насмотрен.

Господа, позвольте и мне не марать больше бумагу «единого слова ради». Тем более, что ваши чувства во время родов жены будут совсем другими. Но в любом случае светлыми – за это ручаюсь. Так что настаивайте на своем присутствии – перед женой, врачами, родителями…

Вы же мечтали в детстве увидеть чудо?

АВТОР: Юрий Третьяков